Партитивы в тематическом пространстве “человек”:

системно-парадигматический,

функционально-прагматический

и лингвокультурологический аспекты исследования

Н.А. Седова

 

Все предметы реального мира от мельчайших атомов до галактик находятся друг с другом в различных взаимоотношениях. Одним из основных видов являются отношения по типу часть - целое. Для обозначения понятия и имени части в основном используется термин партитив, однако известны термины партоним и мероним. Для обозначения понятия и имени целого - термин холоним. Предметные отношения между частью и целым называют партитивными. Поскольку все реальные связи так или иначе воплощаются в семантических структурах и единицах языка, то можно предположить, что, во-первых, предметным партитивным отношениям соответствуют партитивные семантические связи между единицами языка и, в первую очередь, между единицами лексико-семантической системы; во-вторых, партитивные семантические связи в языке занимают такое же важное место, как и отношения по типу часть - целое в реальности. Действительно, лингвисты отводят им если не ведущее, то довольно заметное место в ряду других парадигматических отношений. Так, Э.В. Кузнецова рассматривает партитивные семантические связи как второй возможный тип гипонимических отношений в лексике после родо-видовых [1. C. 45]. Б.А. Плотников считает партитивные отношения наряду с родо-видовыми проявлением импликационных связей - одного из универсальных типов парадигматических отношений [2. C. 45]. М.В. Никитин констатирует, что семантическая структура словаря имеет два глобальных и универсальных измерения: гипер-гипонимические (родо-видовые) и партитивные отношения [3. C. 88]. Роль и семасиологическую значимость этих отношений отмечают И.А. Стернин и З.Д. Попова. Не все исследователи лексико-семантической системы рассматривают партитивные отношения как самостоятельный тип, к последним относятся Д.Н. Шмелев, Н.М. Шанский, Л.А. Новиков, М.И. Фомина, Ю.Д. Апресян, П.Н. Денисов. Но лингвисты, признающие существование отношений по типу часть - целое, считают их важнейшим фактором смыслового упорядочения словаря, благодаря чему он предстает как целостная иерархическая структура. Итак, можно констатировать, что в современной теоретической семантике состоялось признание роли партитивных отношений в лексико-семантической системе и места партитивов в ней. Партитивные лексемы являются ее членами, равно как гипонимы, гиперонимы, синонимы, полисеманты и т.д.

Лексокологи и семасиологи отмечают, что в настоящее время достаточно известными и исследованными являются только некоторые типы парадигматических отношений. Что касается отношения части и целого, то они, на наш взгляд, исследованы совершенно недостаточно для языка в целом, особенно применительно к различным лексико-семантическим объединениям слов. Поэтому лингвистический интерес представляет всестороннее исследование (имеется в виду изучение системно-парадигматических связей, функционально-прагматических ролей и значимости в культурно-национальном контексте) партитивных лексем в сфере номинаций различных явлений действительности. Нас будет интересовать сфера номинаций человека. Можно констатировать, что, с одной стороны, человек является малой частью мира, универсума, а с другой - сам представляет собой сложную совокупность множества частей, деталей, сторон, качеств, свойств, характеристик, функций, ипостасей и т.д. Все перечисленное так или иначе принадлежит человеку, являясь частью его самого, его личной или общественной жизни. Принадлежности человека могут быть как врожденными (органы, части тела, пол, национальность), так и приобретенными. Последние являются результатом многосторонних связей человека с другими людьми, с обществом и его различными институтами, а также с предметами и вещами реального мира. Следовательно, все многообразие членений целостного человека в реальной действительности будет являться частью по отношению к целому - глобальной человеческой личности. Номинации человека и его частей в совокупности составляют поле с интегральным признаком “часть человека”. В первую очередь, концептуальной разработки требуют сами отношения части и целого применительно к данному полю: отношение лексем - номинаций частей человека к указанному семантическому полю. Поэтому спорными, проблемными можно считать вопросы границ партитивной лексики в сфере номинаций частей человека и соответственно структуры семантического поля. В современной лингвистике сложилось несколько точек зрения, признающих существование поля “часть человека”, но по-разному очерчивающих его границы и по-разному структурирующих этот лексико-семантический массив. Проблема очерчивания границ семантического поля заключается в установлении относительно узких или широких рамок для него. Объем поля зависит от того, что понимать под “частью человека”.

Во-первых, известно, что в реальной жизни человек характеризуется по природным и приобретенным, предметным и непредметным частям и свойствам. Будут ли являться членами поля лексемы, называющие непредметные части человека, то есть обладающие условно денотативным содержанием, как-то: душа, воля, память, воображение и т.д. Во-вторых, насколько объемным может быть перечень природных и приобретенных предметных принадлежностей человека. Будут ли являться лексико-семантическими единицами поля только номинации органов и физических частей тела человека или туда войдут наряду с последними лексемы, имеющие другие предметные владения человека: одежду, убранства, жилье и т. д.

Об одной из точек зрения свидетельствует Ю.Н. Караулов [4. C. 255]. В соответствии с ней к полю “часть человека” относят органические составляющие тела человека, то есть только то, что является физической частью человека и дается ему природой. Номинации непредметных, идеальных, сущностей и предметных неорганических принадлежностей человека не являются членами поля “часть человека”. Самое поле в данном случае будет представлено списком-перечнем лексем-номинаций органов и частей, которые в действительности есть у человека (голова, лицо, шея, руки, ноги, тело и т.д.). Существование данной точки зрения обусловлено наивно-анатомическим, биологическим подходом к пониманию части и образа человека в языковой картине мира. Для семантического поля “часть человека” в этой трактовке устанавливаются довольно узкие границы, оно имеет не слишком разветвленную структуру, так как состоит из однородных в семантическом отношении лексем.

Другой подход к проблеме границ семантического поля “часть человека” представлен точкой зрения А.А. Уфимцевой. Партитивные лексемы классифицируются ею по основным сферам проявления человека:

1) биолого-физиологические и антропологические, т.е. природные свойства (национальность, пол, возраст, физические характеристики - рост, вес, внешность и т.п.);

2) социально-трудовые и родственные отношения человека, т.е. приобретенные характеристики (по отношению человека к человеку, по отношению к труду, к собственности, к социальным, политическим, религиозным, культурным и др. институтам и организациям, по месту жительства);

    1. сфера психической деятельности и эмотивных оценок человека (характеристика по способности мыслить, проявлять волю, воображение, эмоции, склонность или приверженность, мораль и нравственность и т.п.) [5. С. 115].

Как видим, границы поля “часть человека” значительно расширяются по сравнению с предыдущей точкой зрения за счет того, что его членами начинают признаваться номинации непредметной области владения - сферы психической деятельности человека, а также приобретенных социальных характеристик человека. В качестве частей и принадлежностей человека рассматривается достаточно разнородный материал, однако и он не является исчерпывающим, так как в предложенной структуре семантического поля отсутствует, на наш взгляд, сфера характеристики человека через предметы и вещи реального мира. В доказательство важности роли предметов и вещей окружающего мира в жизни человека обратимся к экстралингвистическому аспекту проблемы. То, что эта роль велика, подтверждают данные других наук. Приведем факты истории. В 1912 году в Долине царей была найдена гробница фараона Тутанхамона, в которой был обнаружен целый арсенал предметов, важных для человека в этом мире и необходимых ему в потустороннем мире. Среди них - складные походные кровати, стулья, кресла, игральные столики, двухколесные позолоченные колесницы, модели судов, сундуки, парадное оружие, сосуды, вазы, драгоценности. Далее, современная психология располагает целым комплексом тестов, которые основаны на признании тесной связи человека и предметов реального мира. Человек окружает себя вещами, которые оказываются под стать его внутреннему миру и являются его продолжением. Следовательно, по ним можно судить о внутренних качествах их хозяина. Так как реальные связи явлений действительности отражаются в языке, то, на наш взгляд, в структуре семантического поля “часть человека” должна быть лексико-семантическая группа, объединяющая номинации неорганических предметных принадлежностей человека: убранства человека (одежда, обувь, украшения и т.д.) и других объектов владения (пища, жилище и др.).

Еще одна точка зрения представлена в идеографической части словаря “Лексическая основа русского языка” под редакцией В.В. Морковкина. Авторы словаря рассматривают человека в двух аспектах: “Человек как живое существо” и “Человек как разумное существо”, которым соответствуют одноименные лексико-семантические группы. Первую составляют лексемы, распределяющиеся по следующим рубрикам: организм человека, физические возможности и состояния человека, здоровье и болезнь, внешний облик, потребности человека как живого существа (пища, посуда, дом, жилище, одежда, обувь, украшения, галантерея и т.д.). Во вторую лексико-семантическую группу входят подгруппы: ощущение и восприятие; эмоциональные, волевые и интеллектуальные действия и состояния; душевный склад человека; деятельность человека; поведение человека; человек в обществе; коммуникация мыслей и чувств; отношения в обществе (моральные отношения, отношения людей и отношения обладания); трудовая деятельность человека; социальная организация общества [6. C. 355-544]. Каждая из названных подгрупп имеет внутри себя более мелкое членение на рубрики.

Тематическое описание такого рода, как нам кажется, можно считать описанием частей и ипостасей человека, и в этом случае границы поля “часть человека” будут очерчены довольно широко, а его структура представлена достаточно полно и разветвленно. Однако и в этом случае нельзя утверждать, что авторами словаря предусмотрены все номинации частей и принадлежностей человека, точнее, словарь фиксирует относительно максимальное количество субстантивов, входящих в поле “часть человека”. Мы ни в коем случае не критикуем авторов словаря, поскольку они не ставили перед собой задачу зафиксировать все лексемы данного поля, в этом разделе словаря воспроизводится лишь “лексическое ядро” русского языка применительно к сфере человека, которое мы интерпретируем как совокупность частей по отношению к образу человека в языковой картине мира.

Кроме этого, основанием для широкого понимания человека и его частей являются некоторые концепции образа человека. В философии человек понимается как триединое начало. Триаду составляют душа, в известной степени самостоятельная и противостоящая телу, а также индивидуальный дух, “который устанавливает связь человека уже не только с материальным миром, окружающим его, но и с общим идейным содержанием (идеями вещей)” [7. C. 511].

Ю.С. Степанов предлагает лингвокультурологическую концепцию образа человека. Он пишет, что “предметы “параметризуются” в зависимости от того ряда, к которому их относят или в отношении к которому их рассматривают. Чем важнее в культурном отношении предмет, тем больше у него “параметров” [8. C. 552].

Т.В. Булыгиной и А.В. Шмелевым предлагается дихотомическая концепция языковой модели человека. Человек понимается как антиномичное единство идеального и материального, интеллектуального и эмоционального (чувственного) начал. “Первое противопоставление отражается в языке как противопоставление духа и плоти, второе - как противопоставление сердца (груди) и крови, с одной стороны, и головы и мозга (мозгов) - с другой” [9. C. 537]. Разные стороны внутренней жизни человека могут действовать в унисон, а могут - и разобщенно.

Наивно-анатомическая концепция образа человека и его частей изложена Е.В. Урысон [10. C. 3-16]. Суть концепции заключается в том, что человек понимается как совокупность обычных, материальных и нематериальных, представляемых органов (душа, сердце, ум, совесть, воображение, слух, зрение, воля и т.д.). Последним приписываются особые функции, имеющие отношение к психике человека. Всякая способность человека, физическая или психическая, мыслится как функция какой-то части его тела. Иными словами, если человек способен запоминать, чувствовать, видеть или слышать, значит, у него есть соответствующий орган.

Ю.Д. Апресян интерпретирует человека как “динамичное, деятельное существо” (С. 352). “Он выполняет три различных типа действий - физические, интеллектуальные и речевые; ...ему свойственны определенные состояния - восприятие, желания, знания, мнения, эмоции и т. п.; ...он определенным образом реагирует на внешние или внутренние воздействия. Каждым видом деятельности, каждым типом состояния, каждой реакцией ведает своя система” [11. C. 352]. Ю.Д. Апресян выделяет 8 основных систем, иерархизованных по степени сложности (физическое восприятие, физиологические состояния, физиологические реакции на разного рода внешние и внутренние воздействия, физические действия и деятельность, желания, мышление и интеллектуальная деятельность, эмоции, речь). Каждая система локализуется в определенном органе, который выполняет какое-то действие, приходит в какое-то состояние, формирует нужную реакцию.

Автором еще одной концепции образа человека является М.П. Одинцова. Здесь “человек... представляет собою сложный предметный конгломерат, состоящий из множества частей, атрибутов, сторон, находящихся с целым - глобальной человеческой личностью - в разнообразных пространственных и непространственных, физических и нефизических, постоянных и переменных, случайных и неслучайных связях” [12. C. 73].

Существование нескольких точек зрения на проблему границ поля “часть человека” и нескольких концепций образа человека в языковой картине мира свидетельствует о том, что концепция образа целостного человека и критерии принадлежности чего-либо к частям человека требуют специальной разработки. От этого, в частности, зависит решение проблемы узкого или широкого понимания поля “часть человека”. На данном этапе исследования под глобальным, целостным человеком мы понимаем субъективно-психологического человека. А под частью (образом части) такого человека вслед за М.П. Одинцовой понимаем “все, что люди, пользуясь языком, обозначают, в том числе и образно, ассоциативно, как отдельные предметы, постоянно или временно принадлежащие человеку и воплощающие - в сознании носителя языка - его сущность, части, атрибуты, ипостаси, превращения, состояния, функции, среду, условия жизни и самоё жизнь во всех ее проявлениях, в том числе отрицание жизни (смерть)” [12. C. 74]. В этом случае круг партитивных лексем, входящих или потенциально способных войти в семантическое поле “часть человека” будет тематически не ограничен.

Такое определение части человека обусловлено прежде всего познавательно-психологическим подходом к пониманию феномена принадлежностей человека. Действительно, если рассматривать психологическую реальность, то трудно увидеть границу, за которой человек перестает присваивать все новые и новые предметы внешнего мира по аналогии с теми, которыми он уже владеет; трудно установить границу, за которой человек перестает открывать что-то внутри себя.

Существуют функционально-семантические, то есть собственно лингвистические, свидетельства наличия в лексико-семантической системе обширного в своих границах поля “часть человека”. Поскольку к партитивным относятся все лексемы, определяемые через общее понятие части, то основным доказательством существования данного поля являются высказывания, в которых в качестве предиката партитивных отношений используются или могут использоваться слова часть или слова, называющие разновидности частей: элемент, доля, деталь, атрибут и др. Например: Глаза - часть лица; Работа - часть моей жизни; Моя собака - часть меня. Количество таких высказываний практически не ограничено. Здесь сам язык, пусть образно, отражает способы интерпретации отношений между частью и целым. Следовательно, предикат часть может сочетаться практически с любой номинацией-субстантивом из сферы человека, если человек субъективно считает, что ему органически что-то принадлежит. Частью человека может стать все, что пережито, ценно и дорого, присвоено умом и душой.

При широком понимании и внутренней неоднородности поле “часть человека” требует особого структурирования. Целесообразно будет представить это сверхполе в виде совокупности лексико-семантических групп, которые могут быть ядерными и периферийными. Ядро поля составляют наиболее употребительные слова, в значении которых эксплицитно содержится сема “часть человека”. Это лексемы, вошедшие в словарный фонд русского языка и обозначающие физические, органические принадлежности человека (части тела, органы), а также идеальные, духовные сущности (квазиорганы). Ядерные лексемы именуют части, которые неразрывно связаны со своим целым, а целое является условием существования части. Периферийную часть поля составляют менее употребительные лексемы, они могут быть стилистически маркированными и являться метафорическими эквивалентами прямых значений общеупотребительных слов. Значения лексем периферийных группировок содержат сему “часть человека” имплицитно, поэтому употребление этих лексем в высказываниях о человеке не является для них обязательным и референтом в некоторых контекстах может оказаться предмет, не находящийся в отношении членства к полю “часть человека”. Периферийные лексемы называют части, связанные с целым не органически и способные существовать независимо от целого. Таковы, на наш взгляд, системно-парадигматические характеристики партитивов в тематическом пространстве “человек”.

Рассмотрим некоторые особенности функционирования и сочетаемости партитивной лексики. Употребление исследуемых лексических единиц в речи может приводить в действие механизм семной модификации в структуре их лексического значения. Процесс перераспределения сем заключается в том, что одни семы становятся востребованными и актуальными в данной речевой ситуации, а другие - не выдвигаются для специального осмысления. При изменении речевой ситуации происходит новое перераспределение сем в лексическом значении слова. Актуальное употребление лексемы “всегда представляет собой одну из возможных актуализаций значения в конкретном коммуникативном акте, которая подчинена конкретной коммуникативной задаче” [13. C. 100].

Проиллюстрируем некоторые примеры семных модификаций в значении партитива борода. В словаре С.И. Ожегова лексема борода применительно к сфере человека имеет значение “волосяной покров на нижней части лица у мужчин”. В высказывании Он отрастил бороду реализуются все семы лексического значения данного слова. В следующих высказываниях актуализируются семы: “внешняя органическая часть человека” (Не за бороду, за ум жалуют); “часть человека как указание на зрелый возраст” (Кормил до усов, корми же и до бороды; Борода росла - разума не принесла; Борода широка, да душа молода); “часть человека, не являющаяся функционально значимой для него” (Борода глазам не замена). Актуализация сем, потенциально содержащихся в значении слова, обусловлена контекстообразующими факторами (темой, заглавием, целью высказывания). В данном случае сочетание лексем обусловлено целевым фактором. Высказывания создаются с целью констатации факта, оценки, предписания соответственно.

В качестве контекстообразующего фактора, определяющего сочетание лексем, может выступать тема высказывания. В этом случае объединяющее начало заложено не на уровне значения, а вербально эксплицировано в высказывании. Например: В человеке должно быть все прекрасно: и лицо, и одежда, и душа, и мысли (А. Чехов). Лексемы человек и все объективируют тему (все о человеке) высказывания. В так называемых тематических рядах связи между словами определяются связями и отношениями явлений и предметов внеязыковой действительности. В данном случае можно говорить о количественной характеристике лексической сочетаемости партитивов в синтагматическом ряду. Она квалифицируется как достаточно широкая, поскольку в этот ряд гипотетически может войти любой партитив тематического пространства “человек”. В то же время внешне смежные лексемы могут быть связаны семантическими отношениями. Выделенные партитивы образуют ряд на основе общей семы “часть человека”. Поверхностная структура этого ряда представляет собой сочинительную связь партитивов, однако внутри него наблюдается парное противопоставление номинаций частей человека. Лексемы лицо и одежда объединены и одновременно противопоставлены второй паре на основе общей семы “внешние принадлежности человека”. Для лексем душа и мысли общей является сема “внутренние принадлежности человека”. Порядок следования партитивов внутри ряда отражает ценностные предпочтения русских людей. Между внешними и внутренними принадлежностями человека в сознании носителей языка устанавливаются отношения предпочтительности в пользу внутреннего. Поэтому лексемы душа и мысли стоят в заключительной, рематической части высказывания.

Отметим, что функционирование партитивов можно рассматривать в рамках более широкого, чем высказывание, контекста. Речь идет о прагматическом и культурно-национальном типах контекста.

Так, прагматический контекст выдвигает на первый план связь партитивной лексики с прагматическими переменными: говорящим субъектом, фигурой адресата, ситуацией общения, речевым жанром и т. д. С одной стороны, в сфере общения могут быть высказывания с партитивами, появляющимися там по замыслу говорящего. Субъект речи сам выбирает форму отображения ситуации. Высказывание в этом случае может содержать, а может и не содержать партитивные лексемы. С другой стороны, употребление партитивов в высказывании может быть обязательным, так как они обязательны для той речевой ситуации, которую это высказывание вербализирует. Здесь можно говорить о некоторых речевых жанрах, которые невозможно представить без использования номинаций частей и принадлежностей человека. К последним относятся речевые жанры “портретирование человека” (ср.: Если рассмотреть фотографии Эллочки Щукиной <...>, то нетрудно заметить лоб приятной высоты и выпуклости, большие влажные глаза, милейший в Московской губернии носик и подбородок с маленьким, нарисованным тушью пятнышком. Рост Эллочки льстил мужчинам. И. Ильф, Е. Петров); “угроза” (ср.: Я тебе зоб вырву! М. Шолохов); “оскорбление” (ср.: Ах ты, кишка ненасытная, ему кричат, а он идет не оглядывается. Б. Пастернак) и т.д.

Наряду с уже рассмотренными подходами к изучению партитивной лексики возможен еще один аспект ее исследования. Его можно обозначить как лингвокультурологический.

Лексемы, именующие части, органы и квазиорганы человека, относятся к древнейшему пласту русской лексики и, следовательно, имеют “долгую жизнь” в языке и речи. С одной стороны, за это время, будучи средством активной лингвокреативной деятельности носителей языка, партитивные лексемы успели “обрасти” множеством переносных значений, с другой - в силу древности происхождения номинации частей человека они являются носителями культурно-национальных коннотаций, формировавшихся веками.

Так, культурно-национальное содержание обнаруживается у партитивных лексем с образно-символическим значением. Партитивы рука, спина, кости, желчь в русской языковой культуре имеют символьное прочтение власть, покорность, старость, недовольство людьми соответственно. Типичными контекстами актуализации символических значений партитивов прежде всего являются русские пословицы и фразеологизмы. Ср.: Держать в руках; Не всяк царски знаки на груди носит, бывает и на спине; В старой кости сугреву нет. Кроме этого, партитивы в образно-символическом значении широко употребляются в речи. Например: Снова в директоре взыграла желчь (Ю. Олеша); - Есть идея собраться у меня, молодостью тряхнуть. Кости, говоришь загремят? (Б. Васильев). Носители языка без труда декодируют информацию, содержащуюся в подобных высказываниях, за счет умения “вычитать” культурно значимые коннотативные смыслы партитивов-смыслов. Оценочно-культурологическое содержание номинаций частей человека относится к области фоновых знаний страноведческого характера (в триаде: общечеловеческие, региональные, страноведческие), поскольку представляют собой “сведения, которыми располагают все члены определенной этнической и языковой общности” [14. С. 210].

Таким образом, партитивы в тематическом пространстве “человек” представляют собой сложное явление как в языковой системе, так и в речевом употреблении. Неоднородность и разветвленность структуры семантического поля “часть человека”, разнотипность контекстов, одним словом, многообразие содержательно-функциональных характеристик обусловлено представлением о человеке в языковой картине мира, с одной стороны, и о субъекте речи и мысли - с другой. Человек предстает как многомерное и неоднозначное существо, состоящее из множества частей, свойств, атрибутов, функций и т.д. Пласт партитивной лексики, входящий в лексическую основу русского языка, является средством постоянного лингвокреативного творчества носителей языка, за счет чего происходит семантическое обновление партитивов и лексическое пополнение поля “часть человека”. Типичность семантики, существование образно-символических значений у большей части партитивов говорит об их культурной значимости, поскольку они являются достоянием национального менталитета и языкового опыта русского народа.

 

 

 

_______________________________________

[1] Кузнецова Э.В. Лексикология русского языка. М., 1989.

[2] Плотников Б.А. Структура плана содержания. Лексикология // Общее языкознание. Минск, 1995.

[3] Никитин М.В. Основы лингвистической теории значения. М., 1988.

[4] Караулов Ю.Н. Общая и русская идеография. М., 1976.

[5] Уфимцева А.А. Лексическое значение (Принципы семиологического описания лексики). М., 1986.

[6] Лексическая основа русского языка: Комплексный учебный словарь / Под ред. В.В. Морковкина. М., 1984.

[7] Краткая философская энциклопедия. М., 1994.

[8] Степанов Ю.С. Константы. Словарь русской культуры. Опыт исследования. М., 1997.

[9] Булыгина Т.В., Шмелев А.Д. Языковая концептуализация мира (на материале русской грамматики). М., 1997.

[10] Урысон Е.В. Фундаментальные способности человека и наивная “анатомия” // Вопросы языкознания. 1995. № 3. С.3-16.

[11] Апресян Ю.Д. Избранные труды. Т. 2. Интегральное описание языка и системная лексикография. М., 1995.

[12] Одинцова М.П. Человек как вселенная: образ “целого” и “части” в языковой картине мира // Человек. Культура. Слово: Мифопоэтика древняя и современная. Омск, 1994. Вып. 2. С. 73-80.

[13] Стернин И.А. Лексическое значение слова и речи. Воронеж, 1985.

[14] Верещагин Е.М., Костомаров В.Г. Язык и культура. Лингвострановедение в преподавании русского языка как иностранного. М., 1976.

 

назад