Марина Цветаева. Скрещение судеб.

Введение.

Жизнь Марины Цветаевой была наполнена знакомствами и встречами. Её судьба переплеталась с судьбами известных и неизвестных людей. Почти каждый из них из них был отражен в ее творчестве. Это не случайно: её поэзия носит дневниковый характер. Поэтому чтобы увидеть в её стихотворении тот смысл, который вкладывала в них Марина Цветаева, необходимо познакомиться с её биографией, с теми людьми под чьим влиянием формировалась её судьба, её талант.

Она родилась в Москве 26 сентября 1892 года, с субботы на воскресенье, в полночь на Иоанна Богослова, почти в самом центре Москвы, в тихом Трёхпрудном переулке, в небольшом уютном доме, похожем на городскую усадьбу фамусовских времен.

Красною кистью
Рябина зажглась.
Падали листья.
Я родилась.
Спорили сотни
Колоколов.
День был субботний:
Иоанн Богослов.
Мне и доныне
Хочется грызть
Жаркой рябины
Горькую кисть.



Как многие поэты, Цветаева охотно верила указующим, намекающим «знакам судьбы». Полночь, листопад, суббота - она прочитала этот гороскоп легко и отчётливо. Рябина навсегда вошла в геральдику её поэзии. Пылающая и горькая, на излёте осени, в преддверии зимы, она стала символом судьбы, тоже переходной и горькой, пылающей творчеством и постоянно грозившей зимой забвения. Дом в Трёхпрудном, как больше никакой другой, она любила словно родное существо. Любила за то, что он в годы её детства и юности был в полном смысле родным гнездом, надёжно и безопасно спрятанным в неподвижной каменной листве огромного, как дремучий лес, города. Она родилась в семье профессора - искусствоведа Ивана Владимировича Цветаева и талантливой пианистки, восхищавшей Антона Рубинштейна, - Марии Александровны Мейн. Отец Марины был человеком необыкновенно образованным.Лучшие годы жизни он отдал музею, в котором разместилась уникальная коллекция гипсовых слепков - копий античных статуй, фрагментов Парфенона, романской готической архитектуры. Он, будучи известным филологом и искусствоведом, познакомил Марину с историей и культурой Эллады, с её нравами и обычаями, мифами и легендами. Античный мир постепенно стал неотъемлемой частью духовного мира будущего поэта. Сюжеты и образы античности встречаются во многих цветаевских произведениях.


Для тех, отженивших последние клочья

Покрова (ни уст, ни ланит!..)
О, не превышение ли полномочий
Орфей, нисходящий в Аид?



Эвредика-Орфею. 1923



Рябина зажглась.Мария Александровна всю свою жизнь посвятила детям и музыке. Она была человеком мятежным и страстным. Пылкую романтическую натуру она выплескивала в звуках. «После такой матери мне оставалось одно - стать поэтом», - говорила Марина. Музыкальность, передавшаяся ей от матери, самым прямым образом сказалась в её стихе. Искусство было воздухом цветаевского дома, его жизнью. Античность и музыка, дополняя друг друга, создали этот неповторимый мир, - как будто бы единый. Но что-то же побудило Ариадну Сергеевну сказать: «Марина Цветаева родилась в семье, являвшей собой некий союз одиночеств». Этому можно поверить, потому что в основе этого союза лежала драма утраты. На неё наслаивались явные или мнимые отторжения. В автобиографии (1940) М. Цветаева писала: «Мать самая лирическая стихия. Я у своей матери старшая дочь, но любимая не я. Мною она гордится, вторую любит. Ранняя обида на недостаточность любви». Так ли оно было или это обман чувств? - Трудно сказать, но это оставит след в душе и в жизни. Много позднее (1967) отзовётся в стихах Беллы Ахмадулиной, посвященных Марине Цветаевой, точнее – воссоздающих её судьбу и природу:


Всё началось далёкою порой,
В младенчестве, в его начальном классе,
С игры в многозначительную роль:
Быть Мусею, любимой меньше Аси…



Сергей Эфрон, дочери Ариадна и Ирина, сын Мур (Георгий)- это уже другая семья Марины Цветаевой, но и она нашла отражение в ее творчестве. Потому что жизнь и творчество для нее были всегда едины, как замкнутый круг: жизнь отражалась в творчестве, творчество в жизни.


Я с вызовом ношу его кольцо!
-Да, в Вечности – жена, не на бумаге!-
Чрезмерно узкое его лицо
Подобно шпаге.



1914

Две руки, легко опущенные
На младенческую голову!
Были – по одой на каждую
Две головки мне дарованы.
……………………………


1920

Цветаева платила горячей любовью не только людям, её окружавшим, но и тем местам, в которых проходили годы ее жизни. Трехпрудний и Борисоглебский переулки, Россия Чехословакия, Германия... «Моя страсть, моя родина, колыбель моей души. Германия - по мне ». Так отзывалась М. Цветаева о стране, которую она обожала. Кажется, что она любила в ней все: и убогое, и великое.


-Что вы любите в Германии?
-Гете и Рейн.
-Ну, а современную Германию?
-Страстно.
-Как, несмотря на…
-Не только не смотря - не видя!
-Вы слепы?
-Зряча.
-Вы глухи?
-Абсолютный слух.
-Что же вы видите?
-Гетевский лоб над тысячелетиями.
-Что же вы слышите?
-Рокот Рейна сквозь тысячелетия
-Но это вы о прошлом?
-О будущем!

Но именно в России Цветаева была окружена цветом ителлигенции: Эллис (Л.Л. Кобылинский) и В.О. Нилиндер - влюбленные в Марину, А. Белый, М. К. Башкирцева (художница). « А Марию Башкирцаву я люблю безумно, с безумной болью. Я уже два года жила с тоской о ней. Она для меня так же жива, как я сама». В.Я. Брюсов, который после издания сборника Цветаевой «Вечерний альбом» писал, что ее стихи «всегда отправляются от какого-нибудь реального факта». Второй ее сборник « Волшебный фонарь» Брюсову не понравился. Цветаева же, несмотря на это и на другие проявления не расположения к ней Брюсова, любила его книгу «Пути и перепутья».


Улыбнись в мое «окно»
Или к шутам меня причисли
Не изменишь, все равно!
«Острых чувств» и «нужных мыслей»
Мне от бога не дано.


Бальмонт…


Знакомство с Бальмонтом – важная и содержательная черта цветаевской биографии. Отношение к нему у Цветаевой было сродни ее отношению к Максимилиану Волошину. Их связывала многолетняя, бескорыстная и сердечная дружба. В «Чердачном» Цветаева писала: «О помощи: Бальмонт рад бы, да сам нищий, (зайдёшь, кормит и поит всегда). Его слова «я всё время чувствую угрызения совести, чувствую, что должен помочь» - уже помощь. Люди не знают, как я безмерно ценю слова! Лучше денег, ибо могу платить той же монетой». Голод, нужда, лишения, совместно пережитые в Москве эпохи «военного коммунизма», прочно и надолго сблизили, почти сроднили их.


«Пишу свою Сонечку. Это было существо, которое я больше всего на свете любила. Может быть - больше всех существ (мужских и женских). Узнаю от Али, что она умерла - «Когда прилетели Челюскинцы». И вот теперь - пишу. Моя Сонечка должна остаться». В этом письме Цветаева писала о Софье Евгеньевне Голлидей (1896 - 1935) - актриса второй студии Художественного театра. М. Цветаева подружилась с ней, обе были увлечены молодым Завадским. В пьесах Цветаевой «Фортуна», «Приключения», «Феникс» женская роль предназначалась Сонечке Голлидей. Ей посвящен стихотворный цикл «Стихи к Сонечке», проза «Повесть о Сонечке». И вновь… Антокольский, Стахович, Вячеслав Иванов, Эренбург И.Г. Именно Эренбург, один из первых уехавший за границу, попытался узнать что- либо о без вести пропавшем Сергее Эфроне, муже Марины. Хорошее известие от Эринбурга принёс Пастернак.



Мне жаворонок
Обронил с высоты-
Что за морем ты,
Не за облаком ты.


Стихов Эренбурга Цветаева не ценила. Гораздо позднее, в 1933 году, она писала, что никогда, ни одной секунды не ощущала его поэтом и замечала: «Циник не может быть поэтом».



Ещё был Есенин, о котором Цветаева захотела написать поэму. Есенина Она знала ещё в самом начале первой мировой войны. Но поэма так и не была написана. «Не сбылась». Остались стихи.



…И не жалость - мало жил,
И не горечь - мало дал,
Много жил - кто в наши жил
Дни, всё дал - кто песню дал.


Маяковский. В 1928 году в Париже Цветаева подарила ему свою книгу «После России», которая оказалась последним её прижизненным сборником. На книге она сделала надпись: «Такому как я - быстроногому». После смерти Маяковского Цветаева посвятила ему цикл стихов, в нем она обращалась к нему: «Враг ты мой родной». Как автор «Лебединого стана» и «Перекопа» она знала, что в социально-политическом смысле Маяковский как поэт революции был ее врагом, но во всех других отношениях, прежде всего в творческом и нравственном, даже там, где ее поэтика вроде бы контрастно отличалась от поэтики Маяковского, она чувствовала в авторе «150 000 000» родного человека, едва ли не брата по духу и творчеству.


Владислав Филицианович Ходасевич (1886- 1936). Был знаком с Цветаевой ещё до революции. В 1911 году его и её стихи было опубликованы в «Аналогии» издательства «Мусагет». За границей, куда Ходасевич приехал тоже в 1922 году, но немного позднее Цветаевой между ними близости не было. В 1928 году, после появления последнего прижизненного сборника Марины Цветаевой, Ходасевич - поэт с проницательным философским умом - высоко оценил её дарования.

Таким образом, бывают удивительные, порой вещие переплетение стихов и судеб, скрытый но не смолкающий разговор окрашенных кровью цитат. Щедра была на подобные переклички жизнь и поэзия Марины Цветаевой; отклики выявляются, появляются и, так сказать, проявляются на белом листе забвения и по сей день. .


назад вперед