1.9 «Строитель, художник, ученый, поэт» Петр Драверт

Петр Людвигович Драверт (1879-1946) не был сибиряком по рождению. Он родился в городе Вятке (нынешний Киров) в 1879 году, в культурной чиновничьей семье. Драверты – потомки обрусевшего наполеоновского офицера, не пожелавшего после разгрома французской армии вернуться на родину. Дед поэта со стороны матери, служивший по корпусу лесничих, был действительным членом Русского географического общества. Его научный обзор о зубрах Беловежской пущи был удостоен золотой медали Лондонского общества. Отец – Людвиг Станиславович, увлекался естественными науками, минералогией, состоял действительным членом Уральского общества любителей естествознания и был председателем географического отдела Уральско-Сибирской научно-промысловой выставки в Екатеринбурге. «От него я получил любовь к минералогии», признается впоследствии П.Драверт. Так выстраивается генеалогия Драверта-ученого.
Но была и другая линия – гуманитарная. Мать Драверта, Варвара Дмитриевна, была ученицей знаменитого русского филолога И.И.Срезневского. Она любила поэзию и всячески поощряла стихотворные опыты своего сына. Позднее в письме к Марку Азадовскому Драверт признавался, что были и другие литературные влияния: «Бабушка моя … находилась в ближайшем родстве с поэтессой Е.П.Растопчиной. Мой дед, Станислав Иванович Драверт, любил литературу, писал стихи. В его доме бывали Герцен и другие выдающиеся ссыльные в г. Вятке». Поэзией увлекалась и сестра поэта Ксения, которая в 1905 году выпустила в Москве сборник публицистических стихов.
Петр Драверт, учась в Казанском университете на физико-математическом факультете, принимает участие в революционном движении, за что был сослан в 1901 году в Пермскую губернию, а в 1905 году в Якутию. Особенно тяжелой оказалась якутская ссылка, но даже это гиблое место в глазах Драверта приобретало необычайную и своеобразную прелесть. Из глухого Эльгиля, откуда до ближайшего пункта было 600 верст, он шлет восторженные слова восхищения природой: «Ах, как красивы места, где стоит наша юрта!». Его тянет к перу. Еще в Казани студент Драверт издал первую книгу своих стихов «Тени и отзвуки» (1904). В Якутии он продолжает писать. «Моя бедная муза, - признается он отцу, - как ни холодно ей, бедняжке, изредка посещает меня…». В результате появляется сборник стихов «Ряды мгновений» (1908) и накапливаются впечатления для книги «Под небом Якутии», которая выйдет спустя три года, уже в Томске, куда Драверту было разрешено переехать в 1910 году.
Первая книга «Тени и отзвуки», подобно пробам пера многих поэтов, была во многом подражательной. Не случайно сам автор скептически отозвался о ней: «Порядочная дребедень, где сильно сквозит влияние Бальмонта». Трудно назвать вполне самостоятельной и вторую книгу, вышедшую в Якутске, которая называлась «Ряды мгновений». Художественная зрелость приходит к поэту в сборниках «Под небом Якутского края» (1911) и «Стихотворения» (1913). В них определяются две основные, часто переплетающиеся линии его поэзии – научная и сибирская, составившие самое ценное в поэтическом наследии Драверта.
Конечно, назвать Драверта первооткрывателем в «научной поэзии» у нас нет оснований. До него были Ломоносов, Брюсов. Не будем говорить об энциклопедических познаниях Ломоносова, сказавшем новое слово во многих сферах. Обратимся к Валерию Брюсову, который по времени стоит гораздо ближе к Драверту. Так вот, Брюсов был прежде всего поэтом. И если в его стихах все-таки встречаются указания на те или иные научные открытия (скажем, стихотворение об открытии электрона), то это свидетельствует лишь о научной любознательности поэта. И совсем иное Драверт. Его лирика несет на себе печать научных интересов автора. Поэзия для него – одна из форм выражения исследовательской мысли, дум и чувств ученого. Лирический герой Драверта – это ученый-естествоиспытатель, энтузиаст науки, весь погруженный в свои научные опыты. У Драверта есть стихотворение «Сибирий», где, может быть, впервые в поэзии раскрывается диалектика чувств ученого в тот момент, когда он «нащупал» открытие. Здесь и радость, и сомнение, и вдохновение:

Как звенят вдохновенные крылья
В завершающий светлый момент! –
Неизвестный еще элемент
В енисейском берилле открыл я.

Всегдашней любовью П.Драверта были камни и небо. Ученый-поэт всматривается в небо не как сторонний наблюдатель. Он различает «мерцанье светил Геркулеса», ему сияет «свет лучей Альдебарана», он любуется «спокойной красотой» Альтаира. Драверт видел и ценил богатства неба, но никогда не забывал о человеке. На космические процессы он смотрел глазами землянина. Он любит землю потому, что здесь его счастье и труд, весь смысл бытия. Драверт допускал физическое существование жизни на других планетах. Одно из лучших стихотворений поэта начинается словами: «Мне было бы страшно попасть на планету другую…». За несколько десятилетий до первых космических полетов он сказал о чувстве тоски человека по Земле:

О, как тосковали бы вверх устремленные взоры,
Блуждая от края до края искрящейся чаши:
Знакомые звезды в другие сложились узоры,
Загадочно-странные, остро-чужие, не наши.

Драверт был в переписке со учеными России – Ю.Д.Орловым, В.И.Вернадским и многими другими. Почти все обязательно просили Драверта: «Пришлите стихи». Конечно, не только наука интересовала поэта. Не сторонился он и других тем. В частности, часто он обращался к теме сибирской природы. Не случайно Вяч. Шишков назвал его «верным рыцарем незабвенной Сибири». Драверт подходит к сибирской теме, когда в литературе уже имелась определенная традиция изображения этого края как гиблого места (здесь уместно вспомнить «изгнанническую» лирику поэтов-декабристов). Поэт не идеализирует природу Сибири. Его лирический герой хорошо понимает, что есть места, где пейзаж богаче и ярче. Но для него этот край стал родным и милым, при всей его скудости и суровости. В одном из стихотворений он скажет:

Твоим горам – мои молитвы,
Снегам равнин – печаль моя;
Ни в снах любви, ни в буре битвы
Тебя забыть не в силах я.
В твоих реках – мои стремленья,
В твоей тайге – моя душа.
Ведет меня тропа оленья
И манит звоном камыша.

В стихотворении «Янтарные звезды» любовь к Сибири и любовь к женщине слиты воедино:

На песчаной косе Енисея
Мы сбирали янтарные зерна.
Дождь, отвесными каплями сея,
Нас преследовал долго, упорно…

Белоокая полночь глядела
В безмятежность речного приволья
У костра ты, мечтая, сидела
И бросала янтарь на уголья…

Что-то было в дыму ароматном,
Пробуждавшее древние были
Мы вернулись в стан к тоям обратным,
Мы припомнили все, что забыли.

Я привлек тебя нежно и властно…
Ты безвольна была и покорна…
А в остатках костра не напрасно
Догорали янтарные зерна.

Восхищаясь Заполярьем, в стихотворении «В начале зимы» Драверт рисует такую картину наступившей полярной ночи:

Это – вовсе не ночь, это – вдумчивый день
Углубленный в себя, заостривший свой внутренний взгляд.
Величавые ели свою темно-синюю тень
Положили на снег и вершинами в небо глядят.

Приведем одно интересное высказывание поэта Георгия Суворова, который писал Драверту в дни Великой Отечественной войны из-под Ленинграда: «Природа – болота, низкорослые леса – очень напоминают ту, что так точно и вдохновенно описана в Вашем сборнике «Сибирь». Я всегда думал о Вас, но один случай привел меня к этому письму. Передо мной морошка, та, которой я был не раз пьян, читая Ваши стихи».
В поэзии Драверта любование «милым севером», где «святы тундры законы для всех», иногда сочетались с мотивами враждебного отношения к «пауку-городу», к зараженным «тлетворным дыханьем тоски» городским переулкам и стенам. Лирический герой уходит в «дымом пропитанный чум» самоедской девушки, чтобы не слышать «ни фабрик, ни города шум». Ему, человеку искреннему и непосредственному, в котором говорят «древние предки», слишком тяжело «в двадцатом проклятом столетье», в мире «пыльных и длинных», «полных шумящей толпою» улиц, где нужно притворятся, скрывать истинные мысли и чувства, «где чопорно, нудно», где «вянут глаза и желанья», «родная душа мишурою закрыта, и проблески страсти так редки». Не предчувствие ли это холодного, рационального, уже почти виртуального города наших дней?
В годы Великой Отечественной войны Драверт считал наиболее уместным и полезным направить свои усилия на научные изыскания, способные оказать непосредственную материальную помощь стране. В омской печати появлялись его живые стихотворные отклики на события. Уже 29 июля 1941 года омская молодежная газета публикует стихотворение «Разбить врага», которое завершается такими словами:

Пусть во всех сердцах гремит единый клич –
Долой, долой тевтонского вампира,
Поднявшего на мир войны тяжелый бич!

Он умер в первую послевоенную зиму. За гробом в сорокаградусный мороз шли немногие близкие покойного. Город скромно простился с человеком, вписавшим прекрасные строки в книгу его славы…
Но, как всегда бывает с людьми, славно прожившими свой век, память ученого и поэта окружается все большим уважением. У Драверта есть стихотворение «Падучая звезда», написанное в 1944 году:

Ты думаешь: в море упала она,
Звезда голубая, - до самого дна
Дошла и зарылась в зыбучий песок,
Из чуждого мира случайный кусок…

Пучины воздушные глубже морских,
И наша звезда не промерила их, -
Угасла в далекой немой высоте,
Доступной пока только смелой мечте.

Угасла недаром: в бесчисленный круг
Ее закатившихся прежде подруг
От Космоса некая часть попадет
Включаясь навеки в земной оборот…

Пусть будет недолог твой жизненный путь,
Но можешь и ты лучезарно сверкнуть,
Оставив живущим волнующий след,
Строитель, художник, ученый, поэт!


назад