1.5. Поэт-пушкинист Георгий Маслов

Интересна судьба Георгия Владимировича Маслова (1895-1920). Он умер рано, в возрасте 25-ти лет, от сыпного тифа, на больничной койке в Красноярске и похоронен в общей могиле. Рядом не было ни друзей, ни почитателей его поэзии. Кто знает, как бы сложилась его жизнь, не погибни в Сибири этот замечательный поэт, горячо любящий Россию, ее историю, ее речь?
Георгий Владимирович Маслов родился в Симбирске, в дворянской семье. После окончания гимназии он поступил на историко-филологическое отделение Петербургского университета, а в 1913 году стал слушателем знаменитого Пушкинского семинария, и это обстоятельство определило круг его интересов на многие годы. В издании 1988 года стихи Г.Маслова сопровождает вступительная статья Юрия Тынянова, с которым Маслов познакомился на Пушкинском семинаре в Петербургском университете. Юный поэт был без остатка влюблен в поэзию Боратынского и Пушкина. Можно сказать, что он видел в великом поэте и в поэзии вообще единственную опору в жизни. Маслов почти реально жил в Петербурге ХIХ века, дышал его воздухом, подчинялся его законам, соблюдал его обычаи. Вот одно из его стихотворений:

О мой ямб, звонконогий мой конь,
Непокорный рабам Буцефал,
Я смогу укротить твой огонь, -
Я свободным и дерзостным стал!
Вдохновенно Пушкина нес
Ты по темени девственных скал,
И, в венках из вакхических роз,
Под Языковым буйным дрожал.
Но, не согнутый вихрями лет,
Так же ты непреклонен и горд, -
Был не раз беззаботный поэт
Под твоими ногами простерт.
Но прими от меня дифирамб,
Кто б из нас побежденным не стал,
О мой конь, звонконогий мой ямб,
Непокорный рабам Буцефал!

Он был провинциалом по рождению, но ни в душе его, ни в мыслях не было ничего провинциального. Юный поэт был петербуржцем до мозга костей, и его поэзия вся навеяна отзвуком шагов по каменным набережным, неуловимой атмосферой какого-то аристократизма Северной Пальмиры.
Следует заметить, что Маслов занимал одно из ведущих мест в группе молодых пушкинистов, публиковал статьи о Пушкине, читал доклады. В то же время он начал писать стихи, которые печатались в журналах «Богема» и «Рудин», в сборнике «Арион», в антологии «88 стихотворений», составленной Зинаидой Гиппиус.
Поэт Всеволод Рождественский в своих мемуарах вспоминал: «Мы слушаем поэта Георгия Маслова ... Он стоит у стены, несколько сутулый, с насмешливым заостренным лицом; прямые, закинутые назад волосы, придают ему подлинно поэтический вид». Но Маслов был подлинным поэтом не только по облику. О его стихах, опубликованных в сборнике «Арион», одобрительно отзывался поэт-акмеист Николай Гумилев.
Литературная деятельность Георгия Маслова была прервана революцией. Волею судьбы он оказался в Сибири – один, выброшенный из родной стихии, отданный на растерзание холодному ветру, бескрайним просторам, неизвестности. Но вот что интересно, все страшные катаклизмы 1917 года как-то проходят мимо его стихов. Он никогда не был социальным поэтом и не искал в современности вдохновения. В своих стихах он, напротив, спасается от суровой реальности, говоря:

… Я не верю вашей критики
И модных не терплю стихов.
Люблю старинную пиитику.
Где царство нимф и пастухов.

Или еще одно стихотворение, написанное в Омске в 1919 году. Называется оно «Проснемся».

Двадцатые годы!
Прекрасные женщины,
Острые умы…
Как сроднились мы с этим временем!
Оно сплелось с нашей жизнью.
Ты бы не удивилась,
Если б я встретил на улице Боратынского
И он спросил о твоем здоровье.
Ты была влюблена немного
В Александра Тургенева;
Он тебе снился
И дарил белые розы…

И вот сон стал явью:

Я – декабрист в пустынной Сибири,
И ты не можешь приехать
В мое изгнанье.
Слушай – проснемся!
Ведь это было
Сто лет тому назад.

Вслед за своим любимым поэтом он тоже стремится быть строгим и сдержанным, все, что ему надо, – это погрузиться в тот желанный и обожаемый мир «золотого» столетия. Весной 1918 года он примкнул к белому движению и вскоре оказался в Омске, где служил рядовым в охране адмирала Колчака. Думается, что именно это обстоятельство явилось причиной замалчивания Маслова вплоть до настоящего времени. К концу 1918 года Омск, как уже отмечалось, становится культурной столицей Белой России. Это время было периодом наивысшего расцвета таланта Георгия Маслова. Его стихи появляются в газетах и журналах, он издает пьесу «Дон Жуан», работает над поэмой «Аврора». В раннем варианте поэмы «Адмиральский час» Леонид Мартынов так отозвался о Маслове:

Когда же пред приходом красных
Настала мгла метельных дней,
Ко мне пришел Георгий Маслов
Сказать о гибели своей.
Он говорил: культура гибнет,
На всем кровавая печать…
Он говорил: зараза липнет,
И нужно дальше убегать!

А в книге «Воздушные фрегаты» Л.Мартынов утверждал, что Георгий Маслов был «самым просвещенным, мыслящим, интеллигентным из подвизавшихся в белом стане поэтов». В 1919 году, незадолго до смерти, Маслов пишет поэму «Аврора» (опубликована в Петрограде в 1922 году), о которой очень высоко отозвался Ю.Тынянов. Поэма Георгия Маслова не только литературна, она имеет реальные исторические корни. Героиня поэмы – знаменитая красавица пушкинского времени Аврора Карловна Шернваль. И она, и ее старшая сестра Эмилия Карловна Мусина-Пушкина были неоднократно воспеты поэтами. Об Эмилии Карловне Михаил Лермонтов писал:

Графиня Эмилия
Белее, чем лилия.

Рядом с «белой лилией» казалась строгой смуглая «северная Аврора». Над ней явно тяготел какой-то рок. Первый ее жених умер. Спустя несколько лет был назначен ее брак с полковником Мухановым, но снова жених умирает до свадьбы. В 1836 году она вышла замуж за богача, мецената и чудака, графа П.Н.Дмитриева. Через четыре года Аврора овдовела. Второй ее брак с Андреем Карамзиным, сыном известного писателя, казалось бы, обещал Авроре счастье, но оно так и не сбылось.
Удивительно мистическая и трагическая судьба Авроры не могла не взволновать романтичного Георгия Маслова. Строго придерживаясь реальных фактов, он в своей поэме пытается раскрыть образ этой инфернальной женщины, воссоздать атмосферу поэтической грусти и ощущение предопределенности. В посвящении к поэме он пишет:

Разыщут ли Вас эти строки
В краю изгнанья и разлук,
В Чите или Владивостоке
Мой грустный, мой прекрасный друг?
Пронесся вихрь, мечтанья руша,
Расстаться было суждено,
И не сольются наши души
В неизъяснимое одно.

По дороге в Красноярск он останавливается в Омске. Приведем одно из омских стихотворений поэта:

Пора стряхнуть с души усталость
Тоски и страха тяжкий груз,
Когда страна изгнанья стала
Приютом благородных муз.
Здесь вечно полон скифский кубок,
Поэтов – словно певчих птиц!
А сколько шелестящих юбок,
Дразнящих талий, тонких лиц!
От мира затворясь упрямо,
Как от безжалостной зимы,
Трагичный вызов Вальсингама,
Целуясь, повторяем мы.
И завтра тот, кто был так молод,
Так дружно славен и любим,
Штыком отточенным проколот,
Свой мозг оставит мостовым.

В этом – весь поэт. За весельем, ожиданием любви и нежности таится предчувствие смерти. Каждый миг, каждый час ведет к ней. Об этом его поздние стихи и одноактная стихотворная комедия «Дон-Жуан», появившаяся в альманахе «Елань», изданном в 1919 году в Томске.
Последнее свидетельство о Георгии Маслове оставил Всеволод Иванов, который встретился с поэтом незадолго до его смерти. «На каком-то полустанке, недалеко от станции Ояш, я нес мешок добытого с трудом угля, чтобы согреть наш вагон. Окликнули из теплушки беженцев. Перепуганные, впавшие большие глаза глядели на меня неподвижно. Я узнал поэта Георгия Маслова, автора «Авроры». Без жалоб и уныния, а, сказав только, что, «кажется, у меня начинается тиф», он пригласил в теплушку и стал читать главы своего романа «Ангел без лица». Оставив Маслову мешок с углем, я выскочил из теплушки, а через месяц узнал, что тиф скосил Маслова, а рукопись романа пропала».


назад