ПРИМЕНЕНИЕ СОЦИОЛОГИЧЕСКОЙ КОНЦЕПЦИИ ЗИММЕЛЯ ДЛЯ АНАЛИЗА НЕКОТОРЫХ СОЦИАЛЬНЫХ ФЕНОМЕНОВ
Исследование моды
Человек, будучи существом социальным и действующим в обществе все - таки не лишен своего внутреннего мира и своих внутренних переживаний. Психологические процессы, происходящие во внутреннем мире человека, напрямую связаны с его реальной, повседневной жизнью. Если индивид в повседневной жизни терпит неудачи, или его преследуют проблемы, то это выражается в его внутренних переживаниях. Если он не может добиться своей цели, приложив все силы и умения, то он чувствует психологический дискомфорт. Его тревожит что-то, что не получило полного выражения и не дает покоя. В этом у Зиммеля заключается смысл понятия дуализм. Он пишет, что наше существо стремится одновременно к и к движению и покою, а в жизни это выражается в том, что мы стремимся одновременно к всеобщему и к единичному. Всеобщность приносит нам покой, а индивидуальность - это воплощение качеств личности, т.е. самореализация [1].
Таким образом, можно сделать вывод, что в социальном воплощении этих двух противоположностей Георг Зиммель находит природу такого феномена как подражание. Подражание можно определить как переход от групповой к индивидуальной жизни. Подражание дает индивиду возможность вести вполне осмысленную деятельность в то время когда в ней нет ничего осмысленного. Подражание включает в себя два противоположных явления - действия со смыслом и бессмыслие. Оно дает индивиду уверенность в том, что он в своих действиях не одинок и соответственно не будет осужден окружающими [1, с. 267]. Подражание, в некотором смысле, переносит ответственность с индивида на группу, участником которой является. Он является участником группы и поэтому представляет интересы группы и не несет ответственности за свой выбор. Подражание возникает тогда когда существует потребность в личной обдуманной деятельности, но отсутствует способность воплотить ее в реальную индивидуальную деятельность. Таким образом, подражание выступает принципом созидательным в тех случаях, когда возникает довольство только вхождением во всеобщность, а в тех, когда в реальности ищут что - то особенное подражание выступает скорее как принцип отрицательный, препятствующий.
Этим описаны условия моды как постоянной составляющей культуры любого общества. Она представляет собой подражание, какому-то образцу поведения принятого в данном обществе тем самым, удовлетворяя потребности в социальной опоре, а также превращает поведение в пример для других. С другой стороны она в такой же степени удовлетворяет потребности в различии, стремлении к дифференциации в обществе, к выделению из общей массы. Во многом это удается моде благодаря смене содержания, которые придают моде сегодняшнего дня свой собственный смысл и оттенок и отличают ее от моды вчерашней. Одна из определяющих характеристик моды это то, что она принадлежит определенному классу. Мода высшего класса отличается от моды низшего класса. И как только мода высшего класса начинает проникать в низший класс, то высший сразу от него отказывается [1, с. 269]. Отсюда можно сделать вывод, что мода играет двоякую роль: во-первых, это социальный "выравниватель", а во-вторых, это воплощение стремления личности к индивидуальности. Таким образом, моду можно определить по тем функциям, которые она выполняет. С одной стороны она призвана соединить определенный круг, а с другой стороны отделить его о других. Из всего этого следует, что связывать и разъединять - это две основные функции моды, которые, обуславливая друг друга, противостоят друг другу [1, с. 270].
Например, если, в общем, наша одежда соответствует нашим потребностям, то в форме, которую придает ей мода, она выражается в том: следует ли носить короткие юбки, короткие или длинные волосы, курить "Marlboro" или "Золотую Яву"? Модным иногда становится отвратительное и уродливое. Мода проявляет свою власть именно в том, чтобы заставить нас это носить (не носить), делать (не делать). Известно, что в далекие времена модным становился любой каприз или потребность отдельных лиц. Чтобы скрыть уродство на ноге были придуманы ботинки с длинным носком или желание скрыть свою беременность, задающей тон даме, вылилось в моду на юбки с обручами. Раньше мода задавалась в основном по личным мотивам, а теперь она связана с объективными причинами, например с трудовой деятельностью в производстве [1, с.271]. Но в тоже время необязательно чтобы предмет становился модным, иногда создаются предметы, чтобы стать модными. Поскольку мода абстрагирована от реальности, она полностью безразлична ко всем содержаниям ее составляющих. Тот факт, что внутренняя сущность моды сверхиндивидуальна выражается в том, что существует оплачиваемая деятельность в области моды. Мода может получать обоснованные содержания, но оказывать действие как мода она может лишь тогда, когда она независима от любой другой мотивации. Отсюда сложное восприятие моды в тех областях, где имеют высокую значимость объективные решения: религия, наука, коммунизм [1].
Общественные формы, поведение, стиль все постоянно изменяется под давлением моды, но мода находит себе применение только в высших сословиях. Как только ее начинают принимать низшие сословия, так сразу она перестает быть модой и появляется что-то новое, т.е. модное. Таким образом, высшее сословие дифференцируется от низшего сословия и диктует условия моды, а низшее в свою очередь стремится быть похожим на высшее. А это доступно именно в моде, потому что она наиболее доступна для подражания.
Зиммель писал о том, что вещи могут создаваться, чтобы стать модными. Вещь, которая вышла из моды в одной группе может стать модной в другой и тогда можно сказать, что экзотическое происхождение моды способствует сплочению группы т.к. она сформирует одинаковый взгляд на предмет у всех членов группы тем самым, создав значимую форму социализации. Таким образом, достаточно выгодно изготавливать предметы, которые в соседней группе будут модными. Например, в Париже часто создаются вещи, которые будут модными в других странах. В самом Париже мода агрессивна и переменчива, однако она остается модой, потому что существуют рамки, которые ограничивают общий стиль и поведение. Однако там где отсутствует какой-либо элемент моды (подражание или разделение) она отсутствует. Поэтому в низших слоях мода редко бывает специфичной. Возможность смешения и стирания рамок между классами заставляет прибегать к дифференциации в одежде, в поведении, в стиле в культурных обществах и отсутствует в примитивных социальных образованиях. Что касается социальной обоснованности моды, то можно доказать существование таковой на примере примитивных народов/ Кафры, обладая сильной социальной иерархией, имеют достаточно изменчивую моду. У бушменов отсутствует какое - то подобие классов и соответственно отсутствует к дифференциации, к изменению одежды [1, с.273]. С другой стороны, если каждый человек будет дифференцировать себя и одеваться по-разному, то мода также будет отсутствовать т.к. не будет момента единения. Соответственно и если представители какого-то определенного класса оденутся одинаково, то моды опять не будет т.к. будет отсутствовать момент обособления. Траур относится к категории, которые в моде считаются отрицательными. Черная одежда выделяет скорбящих людей из общей массы, однако поскольку это явление по своей природе не социально, то она тоже не относится к моде. Таким образом, Зиммель отмечал еще один важный момент, который присутствует в моде - это социальность моды.
Сущность моды состоит в том, что моды придерживается всегда только часть группы. Остальная часть находится на пути к ней. В тот момент, когда мода принята всей группой, т.е. одежда и стиль поведения, например, уже усвоен всеми, это уже перестает модным. Следовательно, она относится к явлениям того типа, которые направлены на все большее распространение и реализацию, но когда она достигает своей цели, то находит в этом свой конец. Моде свойственно стремится к экспансии, ей надо завоевать всю группу, однако как только ей это удается, то она уже уничтожена сама собой[1].
Зиммель полагал, что современный мир все более сдвигает психологические акценты с центра на начало и конец. Быстрый темп жизни говорит не только о потребности в быстрой смене качественных содержаний, но и формальной привлекательности границ [1, с. 275]. Все больше становится акцент на приход и уход, начало и конец, встречи и расставания. Проблемой моды не является проблема бытия и небытия она, по своей сути, является и бытием и небытием одновременно. Акцент границ проявляется в том, что мода одновременно нова и стара. Уже само появление модного предмета предполагает его быструю смерть. Соответственно если по каким-то объективным причинам предмету объявлена долгая жизнь, то его никто не назовет его модным. Этот предмет со временем появиться у большинства и не будет являться дифференцирующим фактором. Мода развивается не только в материальном мире, но и в духовном. Стабильные, несомненные убеждения, отходят на второй план, уступая место новым, нестандартным решениям и идеям. Следовательно, Зиммель акцентирует на том, что мода привлекательна в приходе и уходе.
Человек, являясь основным носителем моды, испытывает удовлетворение от потребления модной вещи. Он осознает свою значимость как обладатель этой вещи, а также осознает общность с теми, кто располагает аналогами. Постоянно, в отношении модной вещи, существует группа, которая стремится к ней. Таким образом, в стремлении к моде проявляется сочетание одобрения, т.е. одобряется стремление к ней и зависти к тем, кто ее уже достиг. Модный человек вызывает зависть в качестве индивида и поощрения в качестве представителя определенного вида. Однако эта зависть здесь имеет определенную окраску. Созерцаемое содержание не дает представление о том, кто им владеет тем самым чистое содержание вещей отделяется от проблемы владения ими, делая возможным то, соучастие во владении, которое осуществляет зависть. Однако, завидуя предмету или человеку, мы не целиком исключены из него, мы уже определились в отношении к нему, соотнесли его с другими важными для нас ценностями. По отношению к тому, чему мы завидуем, мы находимся и ближе и дальше, но не остаемся равнодушными. Зависть позволяет измерить дистанцию, т.е. отдаленность или близость, а нейтральность находится вне этой противоположности. По мнению Зиммеля содержания моды достижимы и поэтому она предоставляет шанс для зависти, которую можно утолить [1]. Из этого же следует, что мода является подлинной сценой для личностей, которые внутренне не самостоятельны и нуждаются в опоре, но все-таки стремятся к индивидуальности и дифференциации, а также к особому положению, которое дает им мода. Мода способна возвысить слабого незащищенного человека тем, что она делает его представителем особой группы. Ей свойственно то, что мы называем социальным послушанием, поскольку она является нормой, которую нельзя выполнять одновременно всем. В исследовании моды у Зиммеля встречается очень интересное понятие - "щеголь". Именно в поведении щеголя все требования моды достигаю того пика, в котором она обретает всю свою наивысшую особенность и оригинальность. Если в моду вошли рубашки с длинным рукавом, то у щеголя они будут болтаться до колен, а если в моде ботинки с узким носком, то у щеголя они будут просто загибаться. Щеголь пытается выйти за рамки обычного выполнения норм моды, но он по-прежнему остается представителем модной группы и никогда от нее не отойдет. Он будет носить только то, что модно в группе, но опережая их в изощренности. Щеголь думает, что он шагает впереди планеты всей, но на самом деле он - ведомый. Существует и противоположность щеголю. Если щеголь только усиливает требования моды, то есть человек, который ее отрицает. "Тот, кто сознательно одевается и ведет себя не по моде, обретает, собственно, связанное с этим чувство индивидуализации не по средствам своих индивидуальных качеств, а простым отрицанием социального примера…" [1, с. 278]. На самом деле своей намеренной не модностью этот человек только подтверждает власть моды. Каждый волен выбирать сам, как ему относится к моде: положительно (принимать ее требования) или отрицательно (не принимать). Однако человек, не следующий моде, опирается на те же предпосылки, что и щеголь, но отрицая моду. И тогда возникает парадокс: становится модным быть немодным. Но это тоже мода т.к. они обособляют себя от других, но в тоже время являются членами группы немодных. Но для чего люди стремятся быть модными или немодными? К каким ценностям они стремятся? Они стремятся, прежде всего, к тому что - бы быть такими как все, но одновременно дифференцироваться. Этого легко достичь способом формального изменения уже существующих содержаний.
Часто мода ассоциируется с женщиной. Это легко объяснить, применяя те основы, которые определяют моду. Еще в ранней истории, положение женщин ассоциировалось со слабым социальным положением. Данная слабость ведет к тому, что надо поступать по обычаю и делать, так как предписано. Из этого идет стремление женщин к единению. Оно дает им кажущуюся защищенность. Однако здесь играют свою роль природные качества женщин. Даже в таком замкнутом положении женщина стремится к отличию и индивидуализации, но, не отходя от своей группы. Именно такую комбинацию дает им мода. Она позволяет им применять их фантазировать в одежде в стиле в поведении, но в тоже время являться представительницами модной группы. Она дает ми компенсацию за их социальное положение. Отсюда вытекает еще одна функция моды это восполнение незначительности личности. Неспособность личности своими силами поставить себя и найти свое место в обществе, в какой - то мере компенсируется модой. Следование моде вводит личность в определенный круг избранных, которые следуют моде. Однако из природы моды следует, что и здесь личность сравнивается с другими [1, с. 279].
Широко распространенное явление моды сопровождает нас каждый день. Ее привлекательность заключается в том, что она одновременно и нова и стара, исчезает тогда, когда доступна всем. Она объединяет людей выполняющих ее требования, но одновременно и отделяет их от других. Мода не была бы модой, если бы не имела социальной поддержки. Она требует от своих "клиентов" подражания и индивидуальности одновременно. Использует зависть как способ выполнения требований моды. Она воплощает в себе множество противоречий, и сама умирает и рождается в них вновь.
Общение как пример формальной социологии
Продолжая изучать феномены, исследованные Г.Зиммелем с помощью метода формальной социологии, рассмотрим явление общения. Зиммель представлял общество как взаимодействие индивидов и потому в любом обществе можно выделить форму и содержание. Любое взаимодействие складывается по средствам взаимных влечений и интересов. Каждый день мы сталкиваемся с деловыми контактами, дружескими встречами, учением и просто случайные контакты на улице. Каждый раз мы общаемся и высказываем либо просьбу или требование, либо просто имеем общие цели и желания [5, с. 172]. Это означает, что мы выносим свои внутренние импульсы наружу и получаем на них какую-либо реакцию. Таким образом, складывается единство взаимодействия. Все психологические внутренние переживания, интересы, импульсы, цели, стремлений - то из чего складывается взаимодействие с другими людьми можно назвать содержанием, т.е. материей обобществление. Эта самая материя не социальна. Голод, учение, любовь тоже не являются социальным. Они становятся таковыми только после того, как они станут причиной взаимодействия людей и обретут социальный характер, т.е. преобразуют изолированное существование индивидов в форму совместного существования. Следовательно, можно определить обобществление как форму, которая реализуется во множестве психологических, физических, духовных и моральных актов.
Когда практические потребности заставляют силами ума, мышц, воли создавать формы соответствующие реальным целям с помощью жизненного опыта, то они отрываются от реальности. Теперь они являются самостоятельными и создавая материю, какой - либо формы самореализуются. Они отрываются от предмета и уже не подчиняют его определенным целям жизни. Например, любое познание с начала является средством борьбы за выживание ведь знать ситуацию, в которой ты оказался уже половина успеха. Возникновение науки говорит о том, что познание оторвалось от практических целей, и теперь живет само для себя. Оно самостоятельно избирает свой предмет, преобразует его в согласии со своими потребностями. Тоже можно сказать и о праве. Право родилось как общественная необходимость в легитимации определенных способов поведения людей. Они уместны и существуют по причине целесообразности. Однако с появлением права их смысл становится иным. Теперь эти нормы выполняются т.к. они побуждены и поддержаны правом в независимости от породившей их жизни. Таким образом, Зиммель делает вывод о том, что соответствующее праву поведение коренится в целях социальной жизни, хотя само право не имеет определенной цели [5, с. 272]. Теперь можно рассматривать не определение формы жизни ее материй, а, наоборот, определение материей формы жизни. Существуют формы, которые стали играть роль определяющих ценностей. Зиммель называет такие формы игрой. В качестве примера можно привести следующие: охота, ловушки, спорт, риск. Естественно, что такие формы были востребованы и поэтому сейчас являются целесообразными формами поведения. Каждая форма вышла из реальной жизни и уже сама обрела себя. Она жива сама в себе и создает вещи, которые отображают ее содержание. Поэтому игра имеет не только развлекательный смысл, но и несет символические значения [5, с. 273]. Зиммель говорит о том, что формы, которые выработала жизнь за свою историю, обретают свою жизнь. Ответом на вопрос: почему они не уходят, является то, что они вышли из жизни, они когда-то являлись ее частью. Тот же самый процесс реализуется в разделении формы и содержания в общественной жизни. Как уже говорилось, общество состоит и обусловлено взаимодействием интересов, содержаний, которые направлены в одну или в противоположную сторону и получают в своей реализации разные формы. И тогда в процессе жизни формы начинают существовать независимо от своих источников, и сами обуславливают себя. Этим самым Зиммель называет явление общения. Существует особое чувство удовлетворения от обобществления как такового. Ощущается ценность единения интересов или содержаний целей. Такое чувство можно назвать тягой к общению, когда она извлекает из реалий социальной жизни только чистую форму обобществления. Главным в этом общении является форма т.к. форма есть взаимодействие тех элементов, которые составляют форму. Если отпадут мотивации общения, тогда только форма будет иметь смысловую нагрузку, поскольку будут взаимодействовать те элементы, которые составляют форму, а не мотивации общения. Именно из-за этого общение соотносится с реальностью чисто формально. Достаточно отметить, что во многих языках общество означает только взаимосвязь окружающих. Только общающиеся люди являют собой чистую форму, отсоединенную от всяких содержаний. "Если употребить социологические категории, можно обозначить общение как игровую форму обобществления …" [5, с. 172].
Общение выполняет одну важную функцию. Только в общении человек познает те социальные границы, которым необходимо следовать и роль индивида в отношении с окружающими. Истоки этой функции заключены в том, что общение не предполагает какого-либо содержания. Оно не предполагает ни вещественной цели, ни результата. Характер общения определяют только личные качества индивида его тактичность, вежливость, образованность, интеллект. Именно потому, что все в общении поставлено на личность, ей необходимо сдерживать свою индивидуальность и не слишком проявлять ее. Но это не говорит о том, что человек должен полностью стать обезличенным. Общение не предполагает безличности, т.к. это означало бы отсутствие целей и интересов, по крайней мере, с одной стороны. Тем самым общение требует только ограничение самовозвеличивание т.к. при существовании такового общение также невозможно. Следовательно, опять возвращаясь к личным качествам индивида, очень важно чувство такта в общении с людьми. Таким образом, можно сделать некоторый вывод о том, что в общении не должны быть задействованы такие приобретенные или врожденные качества как богатство, положение в обществе, происхождение, по крайней мере, они не должны влиять на форму общения как таковую, хотя на характер общения влиять они могут [5].
Зиммель очень доступно и кратко сказал о сути общения: "Если признать, что тяга к общению есть его, общения, источник или субстанция, то вот вам и конституирующий общение принцип: каждый должен настолько удовлетворять свое влечение к общению, насколько это совместимо с точно такой же степенью удовлетворения этого влечения другими" [5, с. 174]. Общение можно назвать той сферой, в которой тот, кто хочет, может реализовать лишенный материальных оттенков идеал общения. Современный мир наполнен объективными признаками, определяющими личность. Поэтому в кругу общения необходимо освобождаться от этих признаков и помнить о том, что человек есть личность со своими особенностями и качествами.
Разговор - это универсальный носитель человеческого общения, с помощью которого социологические формы взаимодействия наделяются условным одержанием. Это можно объяснить тем, что в реальной жизни люди вступают в общение для того, чтобы сообщить что-то, объяснить, доказать т.е. наделяют общение каким-либо содержанием. Все формы, воплощаемые в разговоре, будь то спор или объяснение, обсуждение или компромисс обслуживают множество жизненных феноменов и ситуаций. В разговоре они становятся значимыми в себе, т.е. появляется игра отношений, которой они способствуют, связывая и разрешая, выигрывая и проигрывая [5, с. 275]. Для того чтобы общение было самодостаточным как пустая форма содержание не должно оказывать давления. Поскольку если содержание имеет давление на общение, то оно перестает быть общением т.к. начинает вращаться вокруг своей предметной оси. И тогда содержание, например, в нахождении истины может стать ее целью. Однако форма спора может сохраниться, если в ней не будет присутствовать серьезность. Однако это не означает то, что содержание общения разговора не существенно. Не существенным должен быть его результат, а само содержание должно быть интересным и захватывающим. Два разговора можно отличить по тому какую роль играет содержание в них. Внешне они могут быть похожи, но общением будет являться только то, в котором содержание выполняет функцию речевого взаимодействия, т.е. оно является тем соединяющим звеном, которое обеспечивает целостность.
Источник такого явления как общение следует искать не в самоопределяющихся формах, а в индивидах и их стремлениях, опыте и убеждениях. Любое общение есть символ жизни, который отражает в себе поток жизни. Общение изменяется лишь настолько, насколько она отстоит от реальности. Она может оторваться от нее полностью, но тогда она станет лживым и пустым. Для того чтобы этого не было общение должно исходить из жизни.
Резюме
Зиммель начинает свое исследование моды с того, что пытается найти точку опоры, ей становится понятие "дуализма". Этот феномен встречается в жизни повсеместно, но познать его можно только в сравнении и контрасте. Надо отметить, что данный выбор наиболее объективен. Дело в том, что в основу феномена моды как социального явления Зиммель поставил два таких психологических акта как подражание и индивидуализация. А дуализм наилучшим способом связывает эти противоположные явления. Это возможно потому, что в природу последнего заложено сравнение противоположностей. В данном исследовании понятие "дуализма" хорошо объясняет следующие тенденции: растворение индивида в группе, выделение себя из последней.
Поскольку исследование моды проведено в контексте формальной социологии, то стоит остановиться на том, какое место занимают формы и содержания в данной работе. Зиммель с самого начала определяет моду как форму, которая сочетает в себе различные содержания, включая подражание и индивидуализацию, которые, в свою очередь, изменяются во времени. Формальный подход к изучению моды дает возможность увидеть этот феномен более структурированным. Мода - оболочка, которая жива в своих содержаниях, хотя они зачастую не имеют объективных предпосылок. Несмотря на это, мода всякий раз заполняется новыми содержаниями и является спутником любого общества.
Более ярко применение формально социологии выразилось в описании такого неотъемлемого элемента социальной жизни как общение. Уже в самом начале работы формы и содержания дают основу для дальнейшего изучения. Через эти понятия описываются основополагающие явления, которые являются сутью общения. Далее одно из основных представлений общения, то есть представление его в виде игры, также описывается с помощью "формы" и "содержания". Зиммель пишет, что это такие формы, которые выросли и вышли из повседневной жизни, став определяющими ценностями.
Следующее и очень важное направление использования этих двух понятий - это анализ разговора как ключевого элемент общения. Например, для того чтобы общение было тем, чем оно является, то есть пустой и самодостаточной формой, необходимо чтобы содержание не оказывало на нее давление. Можно сделать вывод, что формальная социология довольно успешно используется Зиммелем при анализе разнообразных социальных феноменов. Первое, что вносят "формы" и "содержания" в анализ - это более четкое растравление акцентов, более глубокое понимание феномена за счет понятия структуры последнего. Недостаток применения формальной социологии в исследованиях заключается в том, что все рассматривается только с двух позиций: формы и содержания, хотя Зиммель полагал: что в одном является содержанием - в другом формой [2]. В целом формальный подход можно считать достаточно эффективным и адекватным способом познания социального мира.