Александр Данилович Александров был больше похож на дореволюционного генерала, чем на традиционного советского ученого. Короткая стрижка, военная выправка. Короткие и резкие фразы, афоризмы, более напоминавшие команды. Склонность к редко употребляемым словам. Видимо, он любил Даля.

В том памятном сезоне 63-го года в Алибеке А.Д. был безусловным лидером. Именно он возродил знаменитые алибекские академические чаепития, на которых довелось присутствовать и мне.

Мы собирались в закатный час на веранде главного корпуса а/л Алибек и, отхлебывая настоящий цейлонский чай из фарфоровых чашечек, вели неторопливые беседы. Я не буду называть фамилий, но, поверьте мне, это было блестящее общество. Молодые, очень молодые доктора наук - физики, математики, прикладники.

Это было совсем другое время жизни, и мы были другими. Сейчас принято смеяться над шестидесятниками, над нашими планами, мечтами и хитростями. Что ж, смейтесь.

Главная идея, которая заставляла А.Д. собирать нас, молодых, способных и энергичных, была в том, что наша брезгливость к политике и административной работе позволяла глупым, хитрым и беспринципным людям руководить наукой и страной. Одного из нас он приглашал на место проректора ЛГУ, другому предлагал кафедру, институт, лабораторию. А.Д. предупреждал нас, что эта работа не для чистюль, что она потребует компромиссов и жесткой борьбы, но другого пути нет. Он был прав.

Да, ему приходилось уступать грубой силе, но скольких людей он спас во время многочисленных репрессивных компаний, скольких укрыл за стенами университета, дал работу, а значит и жизнь!

В октябре 1964 года, услышав по радио о присвоении А.Д. звания академика, я позвонил ему. Поздравил. В ответ услышал возмущенное:

- Вы же умный человек! Как вы можете?! У меня отбирают мой университет! Это ссылка...

Да, у А.Д. отобрали университет, где он выращивал граждан новой России - смелых, умных, инициативных, открытых для восприятия и осуществления новых идей. В этих старых стенах только что прошла выставка художников-нонконформистов, наделавшая много шума. И все это под крылом А.Д.

История посмеялась над всеми нами. Она сделала такой неожиданный поворот, которого не ждало даже ЦРУ, не то что мы. На место старых тупых и жестоких правителей, пришли новые тупые и не менее жестокие... А.Д. болезненно переживал это.

У нас были сложные отношения. Я, видимо, раздражал А.Д. Я не был ни математиком, ни физиком, ни преуспевающим прогрессистом. Если бы в России был институт дервишества, я мог бы называться дервишем средней квалификации. Но меня интересовали многие вопросы, ответы на которые могли дать люди из окружения А.Д.

Однажды, в том же 63-м году, после сильного землетрясения в Домбае мы хоронили одного из наших альпинистов. Процессия растянулась на километр. Светило солнце. Сиял снежные вершины. Благоухали альпийские луга. Небольшое альпинистское кладбище утопало в цветах. Люди не умирали, они уходили в эту цветущую землю. В сердцах провожавших не было н страха, ни горя. Умереть в горах - это казалось нам так естественно.

А.Д. отвел глаза от могилы, взглянул на оратора, перечислявшего вершины, на которых побывал наш несчастный товарищ, и некоторое время смотрел на меня удивленно.

- Я не могу честно ответить на этот вопрос, - наконец сказал он. И мы снова замолчали на несколько лет.

Последний раз мы встретились на восьмидесятилетнем юбилее нашего общего друга Льва Михайловича Рубинштейна, семь лет назад. А.Д. очень сдал. Был ласков и непривычно мягок. Он почти ничего не видел. Я пошел проводить его. Он доверчиво держался за мою руку. Я испытывал к нему сыновью нежность. Я хотел проводить его до дверей дома, но А.Д. обрел вдруг прежнюю свою категоричность и резкость и сказал, что автобус останавливается прямо у его подъезда, и ему будет удобнее ехать одному. Мы простились. Навсегда. А.Д. был человеком действия. Я был наблюдателем. Он многого достиг в реальной жизни. Я достигал чело-то и тут же терял. Мне было интересно наблюдать процесс жизни людей. Рисунки судеб напоминают следы мидий на речном песке - иероглифы потустороннего мира. Я был и остаюсь дервишем на этом громадном всегда горящем пространстве, называемом Россией. Я любил А.Д. Я хочу, чтобы после его смерти в России родилось много таких как он людей - они движущая сила нации.

В. Михайлов

8.12.99